Проект о русской литературе «Полка» выпустил книгу «История русской поэзии». Ее написали филологи, критики и публицисты Александр Архангельский, Алина Бодрова, Александр Долинин, Дина Магомедова, Лев Оборин и Валерий Шубинский. Это первое за почти шестьдесят лет издание, которое концептуально рассказывает о русской поэзии от Средневековья до наших дней.
Мы запустили «Плот» — телеграм-канал, где говорят о культуре в эпоху плохих новостей. Каждый день редакторы «Медузы» Софья Воробьева и Антон Хитров рассказывают о кино, сериалах, музыке, литературе и современном искусстве. Подписывайтесь: будем вместе спасаться в бурю.
Люди, пишущие о русской поэзии, чаще всего склонны переоценивать ее — как известно, «поэт в России — больше, чем поэт». То есть от поэта ждут не только хороших стихов, но и «морально-нравственных ценностей». Авторы «Истории русской поэзии» возвращают поэзии законное место: для них стихи — это прежде всего литературный феномен, и оценивать его надо по художественным меркам.
В книге девять разделов, выстроенных по хронологическому принципу — от древнерусской поэзии до наших современников. Каждый начинается с введения в культурный контекст эпохи: авторы определяют духовный климат, повлиявший на поэзию. Дальше начинается самое интересное — разговор о стихах. В основе этого разговора истории авторов, проиллюстрированные текстами — не только шедеврами, но и менее известными стихотворениями, которые помогают понять творческий метод поэтов. При этом многие направления и течения не укладываются в строгие рамки десятилетий и «наползают» друг на друга — в таких случаях авторы обращают внимание на творчество одних и тех же поэтов в разные эпохи (например, пишут о символистах в Серебряном веке и в советские времена).
«История русской поэзии» — это история стилей, эпох и школ, причем не в противопоставлении, а во взаимосвязи. Авторам важнее не показать противоречия между «Беседой любителей русского слова» и «Арзамасом», или «официальной» и неподцензурной поэзией шестидесятников, а все-таки найти общее. Коллективу «Полки» удается представить направления и течения как ахматовскую «одну великолепную цитату». «Эта книга начинается с превращения древнерусской поэзии в русскую, с появления категорий авторства и светской словесности, а завершается совсем недавним прошлым: младшие из включенных сюда авторов принадлежат к новейшему поколению двадцатилетних», — отмечает редакция «Полки».
Вслед за лекцией о шестидесятниках идет глава об их положении в семидесятые годы. К примеру, биография Бродского оказывается как бы искусственно разбита между шестидесятыми и семидесятыми годами, что позволяет иначе осветить контекст его поэзии. В шестидесятые «поэзия Иосифа Бродского, дружившего или соперничавшего со множеством неофициальных поэтов своего поколения (…), вполне органично выглядит среди текстов этих поэтов». В семидесятые «судьба Бродского как бы противопоставила поэта кругу его юности — и в реакции этого круга, от критических статей до эпиграмм, можно увидеть и продуктивную полемику с поэтикой Бродского…»
Авторы не останавливаются на отдельных биографиях — перед нами предстают коллективные портреты эпохи. Поэтов начинают объединять не совсем привычные нам горизонтальные связи, не кружки и группы (хотя о них тоже идет речь), а общие эстетические установки. Таким образом, хорошо знакомые читателю литературные течения: романтизм, реализм, символизм и другие — получают особую, свойственную им одним логику развития. Так, творческая биография Пушкина строится вокруг «Евгения Онегина» как центра его поэзии. Именно «Евгений Онегин» дает возможность проследить, какие тексты оказали влияние на Пушкина, показать его эволюцию от романтизма к реализму, понять реакцию критики, и, наконец, соотнести между собой более ранние и более поздние пушкинские произведения.
Трудно себе представить историю русской литературы без обсуждения диалога поэзии и власти. Проект «Полки» не исключение, но он акцентирует внимание, как правило, только на одной стороне — реакции поэзии на политические изменения в стране. Это показано в открывающих целый раздел или отдельную лекцию вступлениях, в которых отмечена большая или меньшая свобода поэзии от власти — или даже готовность поэтов писать «официальные» стихи. Все остальное, что касается культурной политики, вынесено за скобки и позволяет избежать множества спекуляций на темы вроде «Сталин и поэты».
Отклики на смену политического курса в императорской России, на революцию, на оттепель образуют особый пласт текстов, в которых хорошо просматривается различие между поэзией «разрешенной» и нет. Кажется, история неподцензурной поэзии впервые описана в таком объеме, и следить за ее перекличкой с тем, что печаталось официально, очень увлекательно. Одни и те же авторы — к примеру, Евтушенко — писали и неподцензурные стихи, и тексты «для печати». Так же и Бродский, чье творчество было неподцензурным, все-таки смог опубликовать несколько стихотворений в советской печати — а значит, понимал правила культурной политики того времени.
«Эстетическая граница была, пожалуй, более важной — и пусть не проговоренной, но ощутимой с обеих сторон, — пишет критик Лев Оборин. — Уже после оттепели многие поэты принципиально отказались от попыток опубликовать свои произведения в советской печати, наполненной фальшью, — стихи писались „в стол“, для небольшого круга друзей, в расчете на будущего читателя… С другой стороны, попытки выйти с чем-то явно „внесоветским“ на советское литературное поле вызывали возмущение — часто зависевшее от непредсказуемых завихрений идеологического ветра». В случае шестидесятников именно неподцензурная поэзия — в том числе и ленинградский, и московский андеграунд — оказалась определяющей для последующего времени.
Современная русская поэзия также впервые проанализирована с такой концептуальной полнотой. Авторы вводят ее в сложный контекст, в том числе останавливаясь на постколониальных и феминистских текстах. При этом создатели «Истории русской поэзии» намеренно уходят от попытки собрать «канон». Перед нами, скорее, генеалогия — сближение или расхождение поэтов, отраженное в их текстах. Фактически поэтический канон формируется самими поэтами, причем каждое поколение может пересобирать его снова, соглашаясь или споря со своими предшественниками.
Разные авторы пишут о разных эпохах, поэтому в книге нет единого авторского видения — наоборот, перед нами перекличка взглядов и исследовательских голосов. Так, историк литературы, поэт и критик Валерий Шубинский пишет о превращении древнерусской поэзии в собственно русскую и революции Ломоносова, о последней трети XIX века и авторах Серебряного века после Октябрьской революции, об ОБЭРИУ и поэтах-эмигрантах, о «большом стиле» советской поэзии и ленинградской «второй культуре». Филолог Алина Бодрова — о корнях романтизма, Пушкине и Лермонтове. Историк литературы Александр Долинин — о «Евгении Онегине». Публицист и писатель Александр Архангельский — о шестидесятниках в 1970-е. Филолог Дина Магомедова — о символизме и о том, что было после: акмеизме и футуризме. Критик Лев Оборин — о Тютчеве и Фете, Некрасове и его школе, о поэтах Серебряного века «вне направлений», о шестидесятниках «официальных» и неподцензурных, об андеграунде и, наконец, о современной поэзии во всей ее сложности.
«История русской поэзии» по своей структуре — курс лекций. Возможно, именно в силу жанра вошедшие в него тексты читаются легко и приглашают читателя к диалогу. Вот как об этом рассказывает порталу «Горький» один из авторов и редакторов «Полки» Лев Оборин: «Где-то на полпути от одной прагматики к другой и расположился наш нынешний курс. Конечно, в нем есть вещи достаточно специальные для неподготовленного читателя — и это не только имена, но и какие-то начала стиховедения, и соображения о литературной социологии. Но все это мы постарались изложить внятно и дружелюбно».
«История русской поэзии» важна своей самостоятельностью. Она читается не как еще одна страница в истории русской культуры — она возвращает поэзии ее собственное, художественное измерение, где не должно быть места государственной идеологии. Авторы воздерживаются от анализа патриотических стихотворений (и, думается, это к лучшему), а разбираемые в книге стихи о войне показывают ее исключительно как трагедию.
Издательство «Медузы» выпускает книги, которые из-за цензуры невозможно напечатать в России. В нашем «Магазе» можно купить не только бумажные, но также электронные и аудиокниги. Это один из самых простых способов поддержать редакцию и наш издательский проект.
«Беседа любителей русского слова» и «Арзамас»
«Беседа любителей русского слова» — консервативное литературное общество, собиравшееся в Петербурге с 1811 по 1816 год, во главе с Гавриилом Державиным и Александром Шишковым. «Арзамас» — литературное общество, которое возникло в пику «Беседе» и высмеивало ее архаичные вкусы. Среди «арзамасцев» были Василий Жуковский, Константин Батюшков и Александр Пушкин.
Какую цитату?
Это строка из стихотворения Анны Ахматовой, написанного в 1956 году. Вот оно целиком.
Не повторяй — душа твоя богата —
Того, что было сказано когда-то,
Но, может быть, поэзия сама —
Одна великолепная цитата.
ОБЭРИУ
Объединение реального искусства. Общество писателей, философов и художников, существовавшее в СССР с 1927 по 1930 год. Среди его участников — поэты Даниил Хармс, Александр Введенский и Николай Заболоцкий. Обэриуты — первооткрыватели поэтики абсурда в российской культуре.
А где и когда вышло предыдущее?
В 1968 году Институт русской литературы (Пушкинский дом) Академии наук СССР выпустил «Историю русской поэзии» в двух томах.
Кто это сказал?
«Поэт в России — больше, чем поэт» — это строчка из поэмы Евгения Евтушенко «Братская ГЭС» 1965 года.